Евгения Шутовна БЕЛГОРОКОВА – тончайший души человек, блестящий журналист, верный друг – ступила на траекторию неведомого нам пространства. Там – ее близкие люди, за которыми она тосковала…
- …Ты знаешь, я помню не столько свою бабушку, сколько ее любовь ко мне. Когда я была маленькой, любила вареные яйца и вот она их наварит и я играюсь с ними на расстеленной скатерти. Она смотрит на меня, улыбается. Помню, как она уходит к себе домой, я – за ней, устаю, возвращаюсь домой, смотрю на удаляющуюся фигуру и растворяется, исчезает чувство счастья, что было при ней. Счастья от ее любви…
Евгения Шутовна и я о чем-то беседуем, заходит светлый мальчик со светлой аурой взрослого человека и сразу все вокруг меняется. Это внук Шутовны – Алишка. Она хочет его выдворить на кухню, я прошу оставить. Малыш слушает нас и его редкие реплики приводят меня к мысли: он все понимает и уже все знает об этой жизни.
- Евгения Шутовна, когда я уходила от вас, отдалялась от чуда. Алишка – это чудо, гипноз.
- Помнишь, я тебе рассказывала о моей бабушке, как она уходила по дороге, я смотрела ей вслед и мое счастье от ее недавнего присутствия растворялась…так и ты с Алишкой. Он действительно необычный человек. Недавно говорила с ним о реинкарнации…. В тот день, засыпая, он сказал: «Баба, в моей следующей жизни я хочу, чтобы моей бабушкой была ты, только ты».
Мы с Евгенией Шутовной много говорили о любви. В одном из первых моих материалов, где я писала о материнстве, использовала словосочетание «трагедия материнства». Тогда мы с ней говорили о том, что у каждой женщины, которая становится мамой, оголяется душа. Она – уязвима, потому что всегда испытывает страх за своего ребенка. Никаких защитных механизмов. Евгения Шутовна в тот день сказала: «Ты очень точно описала состояние матери, а ведь ты еще молода, у тебя нет детей. В журналистике очень важно интуитивное восприятие жизни. Когда человек чувствует чужой опыт, как свой».
Благословенны времена работы с Белгороковой…Читаю с утра ее статью «Еще не все погасли краски дня» про Зубера ТХАГАЗИТОВА. Заходит в кабинет Шутовна, я ей – свои читательские восторги. Она; «Это не запись одной беседы, а квинтэссенция многих встреч. За этой статьей – годы с книгами Тхагазитова, мои мысли, эмоции, вызванные его стихами. Порою одна статья пишется годами».
Евгения Шутовна утверждала, что журналистика – мышление неравнодушного человека. «Кругом столько проблем, если твое сердце откликается на них, если ты чувствуешь боль, если ты плачешь или радуешься чужому успеху как своему – ты журналист. В нашей профессии не может быть возрастного ценза. Я не могу запретить себе думать, это невозможно. Журналист остается журналистом до самой смерти, до последнего вздоха».
Белгорокова была трудоголиком. «Всю жизнь приходилось писать по ночам. За все мои бессонные ночи расплачиваюсь теперь головными болями».
Евгения Шутовна буквально до последних месяцев своей жизни работала. Последнюю ее статью, что я забирала у нее для перевода на балкарский язык, к стыду своему, потеряла. Вернувшись из поездки во время отпуска, с новыми силами разгребла свои бумажные завалы и нашла ту статью, обрадовалась, хотела позвонить коллеге. И тут – некролог в газете.
Евгения Шутовна ушла, не уходя. Просто мы не услышим уже никогда ее голос с миллионами перепадов, интонаций, такой многогранный голос, не увидим ее взгляд – цепкий, внимательный и добрый. Но зато в ее детях и внуках будем чувствовать ее присутствие. Потому что ее душа – в них. И всегда она будет рядом с нами, коллегами. Ее речь мы разобрали на цитаты. Выясняя с кем-то родственные отношения, я говорю: «Вот мы сцепились». Это ее внук Инал, после долгих расспросов о родственниках, изрек: «Вот мы сцепились!».
Я, как и Шутовна, не пользуюсь косметикой, исключение – дни съемок. На «хорошо сегодня выглядишь!» автоматически выдаю: «Голову помыла!» Это шутка Белгороковой. На замечание: «При твоем росте нельзя набирать вес. Сядь на диету!» парирую: «Не буду я себе отказывать в единственно доступном удовольствии!», это тоже – цитата Шутовны.
…Помню, как мой сын стал школьником. А через несколько дней уже не хотел быть школьником – так быстро надоело. Шутовна успокоила: «Пошли мы с Мишей в первый раз в первый класс. Бужу его утром на второй день, а он мне: «Я уже вчера ходил в школу».
После школы у нас был МГУ. Через год уже не было МГУ. Плачусь в жилетку Шутовны: «Он утверждает, что там скучно учиться». Она мне: «Я закончила журфак МГУ, там действительно не очень интересно…»
Евгения Шутовна абсолютно точно, безошибочно «просекала» людей. Иногда при мне она начинала озвучивать мои мысли, которыми я с ней не делилась…
Белгорокову читали тысячи людей. Сегодня именно ее читателям хочу рассказать о Евгении Шутовне то, что я знаю о ней точно. Она считала, что любовь матери и бабушки должны быть безусловной. Любить детей и внуков надо не за таланты и достижения, не за то, что они красивые, а просто потому что они – дети и внуки. Любить без всяких условий. И когда они в беде – любить. И когда падают и растеряны – любить. И когда слабы и беспомощны – любить. Евгения Шутовна жила по этой философии. Она сделала все что могла для своих близких. По максимуму.
В журналистике Евгения Белгорокова останется для нас примером честного служения профессии. Вечная и светлая ей память.
Марзият Байсиева, газета "Горянка" от 29.07.15 г. http://www.goryankakbr.ru/readarticle.php?article_id=4300