Оговорюсь сразу, в своём эссе «Обратный переход» (Штрихи к портрету Георгия Яропольского) известный поэт, прозаик и журналист Джамбулат Кошубаев «попадает в точку», открывая разговор стихотворением «Перемена», предваряя эпиграфом из уже подзабытого, выдающегося русского советского поэта Леонида Мартынова «Со смерти всё начинается». Книга выпущена издательством М. и. В. Котляровых.
Объём её небольшой, но плотный по содержанию, равный оценке В. Маяковского, что «томов премногих тяжелей».
Скажу без прикрас, что Георгию Яропольскому, надеюсь, не прозвучит кощунственно, повезло в том, что в стихию его творчества так удачно вошёл Джамбулат Кошубаев. И его эссе получилось родственным поэту по духу и астралу. Уверена, книга явится одним из самых точных изданий, когда-либо написанных о Яропольском.
«Штрихи к портрету Георгия Яропольского» Дж. Кошубаева мной были сразу же прочитаны, как только попали в руки. Я читала их до последнего завершающего аккорда, буквально не отрываясь. Дружеский пассаж, помещённый в конце книги Виктора Котлярова, столь же трепетно любившего Георгия, красноречиво отражён в послесловии под названием «Не отзвучит волшебный звон». Книга дополнена также материалами из публикаций в СМИ, где статья Кошубаева «Согласно с музыкою сфер» так профессионально и по-братски рассказывает о первой книге Г. Яропольского со знаковым названием «Пролог», увидевшей свет в 1989 году. «Сегодня, по прошествии четверти века, – пишет о друге Дж. Кошубаев, – название книги наполнилось особым, глубоким смыслом, оно стало Прологом к большой и значительной поэтической судьбе Георгия Яропольского. В сборнике были отдельные строфы, в которых, словно в зерне, скрывались ещё будущие поэтические шедевры, как поэма-коллаж «Признаки жизни», поэма-пасьянс «Чёрная суббота», поэма-письмо «Ключ» и венчающая их поэма-трактат «Потерянный ад».
Философская подоплёка позиции Яропольского «Обратный переход» из сборника «Нечто большее» видится в следующей сентенции: «Да, слово «куст» не станет снова кустом, равно, как «небосвод» – небом. Но душа поэта оживает вновь, она отзывается эхом в сердце читателя, а значит, обратный переход существует. И поэзия Георгия Яропольского тому подтверждение, в ней – живая жизнь, живое слово перетекло в поэтические строки, чтобы остаться с нами навсегда:
Живая жизнь перетекает в слово– /возможен ли обратный переход?/ Дано ли слову «куст» кустом остаться снова, / стать снова небом слову «небосвод»?.. Но я скажу: пусть это всё не ново,/ Ничто не ново, знаю наперёд,/ Однако ж существует слово «слово» -/ И в нём так мил обратный переход».
Такова философия жизни, ведь мир зиждется на преемственности императивов бытия, обличённых, конечно же, в слова. Это и констатирует, подтверждает, провозглашает поэзия – вечное и сопутствующее человеческому духу явление. Явление, поднимающее (в поэзии!) дух человека до горних высей. До «Песни песней», до трагизма, венчающего и возносящего жизнь. Поэзия сродни гимну, ибо она исторгается из глубинных и чистых родников сердца. Сердца поэта. Сердца Георгия Яропольского, о котором так проникновенно, ни одной нотой не сфальшивив, творит свою правду Джамбулат Кошубаев. Он и сам поэт, набравший с годами собственную высоту, давшую ему право подняться к поэтическому космосу Георгия Яропольского. В эссе «Обратный переход» звезда с звездою говорит. И надо почувствовать, как он об этом говорит! Сердцем прикасаясь к великому чувству, имя которому «любовь». Эту любовь к другу и поэту, человеку с ним одной породы, на мой взгляд, демонстрирует Джамбулат Кошубаев в «Реквиеме по Георгию Яропольскому»:
Ты слышал, как в щель
меж мирами
Врывается и воет над
садно ветер:
«Настрадаешься!»
Ты бесстрашно ему
отвечал, словно вызов
Его принимал и
поднимал перчатку:
«Да, настрадаюсь!».
Лермонтовская
исповедь:
«Я жить хочу, хочу
печали,
Любви и счастию
назло:
Они мой ум
избаловали
И слишком сгладили
чело.
У Яропольского, как и у Лермонтова, строки отрицают мазохистскую готовность к предоставлению щеки для пощёчины. Они исполнены яростного стремления идти на волну. Таким видит Дж. Кошубаев поэта Георгия Яропольского, избравшего лермонтовскую позицию, ибо через испытания, через мучительный поиск магического кристалла жизни и постигается истина.
Благодушие – не удел поэтов. Их удел – через тернии – к звёздам: «Печальной радости избранник,/ какую песню ты поёшь?/ И почему – по сердцу дрожь – / о Человеке – скорбь и радость?».
Трудно не согласиться с Дж. Кошубаевым, так глубоко и основательно «схватившим» суть личности Георгия Яропольского. Неужто только теперь, только после столь спешного ухода из жизни его, мы начинаем ощущать весь трагизм события, омрачившего сердца всех, кто читал, был знаком с творениями поэта, щедро расточавшего свой талант, одаривая им тех, кого он переводил с разных языков. Его переводы сделали гений Кязима Мечиева ещё ближе и понятней русскому читателю, а некоторых наших местных собратьев по перу – более внятными и значимыми на русском языке. Позавидуешь невольно душевной щедрости Яропольского и везению тех, кто удостоился чести быть им переведённым.
«Он между нами жил», – писал Н. Некрасов о Добролюбове. Теперь и мы с горечью повторяем эти слова, примеряя их к личности Яропольского. Как пишут о нём издатели книги: «Георгий Яропольский – большой русский поэт конца ХХ – начала XXI века. Именно так будет написано в истории литературы. Именно так и не иначе.
А в истории поэзии уместно слово выдающийся. Поэт, поднявшийся в своём творчестве последних лет до высочайшего уровня…». «Все эти годы рядом с нами жил и творил настоящий, самобытный поэт... недооценённый. Хотя таких, как он, не просто мало в наше время – их единицы». Но хочется заметить, что литературная общественность давно и прочно утвердилась во мнении, что в лице Георгия Яропольского мы имеем (имели) и в самом деле выдающегося поэта, литератора, интеллектуала-энциклопедиста, много, очень много давшего нашей словесности.
Читаешь эссе, а впрочем, не столько эссе, и воспоминания Джамбулата о поэте, и сердцем отзываешься на них, насколько тепло и с полнотой душевных чувств пишет он о Георгии. Пишет почти с хронологической дотошностью о многих перипетиях становления личности и мужания Яропольского-творца. Таким предстаёт в глазах читателя поэт со страниц книги Джамбулата Кошубаева «Обратный переход» (Штрихи к портрету Георгия Яропольского).
Исследователь стремится показать и личные пристрастия Яропольского, тех, кого он избрал своими учителями по духовному родству. В этом ряду особенно обозначены Валерий Брюсов и Иосиф Бродский. В. Брюсов, которого М. Горький когда-то назвал самым культурным и образованным писателем той эпохи – серебряного века русской поэзии. С этим внутренне, похоже, был согласен и Гергий Яропольский.
Привлекательными в эссе смотрятся и страницы, где Кошубаев делится с читателем своими воспоминаниями о семье Яропольских. Об их любви к сыну и любви сына к отцу и матери. А также о творческой дружбе поэта со многими представителями кабардино-балкарской интеллигенции, ведь, как пишет Дж. Кошубаев, «он (Г. Яропольский – С.М.) действительно обладал даром дружбы, которая предполагает и терпение, и понимание, и прощение».
Книга логично вобрала в себя стихотворения Г. Яропольского, рассказала о новых поэтических сборниках «Реквием по столетию» (Нальчик, издательство «Эльбрус») и вышедшем после смерти однотомнике поэта «Хрустальный шар».
В завершение хочу добавить от себя: «Георгий Яропольский пережил своё время. Он ушёл в вечность, имя которой – память и поэтическая слава. Такова привилегия, дарованная ему судьбой».

Светлана МОТТАЕВА

Источник: http://kbpravda.ru/node/17796