Борис Бесланович Мазихов – заслуженный работник культуры Российской Федерации, КЧР и Республики Адыгея, лауреат премии Союза журналистов России, член Федеративного Совета СЖ РФ; награжден Почетным знаком СЖ РФ «За заслуги перед профессиональным сообществом». 15 лет был главным редактором газеты «Адыгэ псалъэ» («Ленин гъуэгу»); дважды избирался депутатом Верховного Совета Кабардино-Балкарии.

Писатель, член Союза писателей России, автор более десятка книг художественной прозы, изданных в Нальчике и Москве. 

Борис Бесланович Мазихов родился в 1940 году в Шалушке, которую, вторя старой шутке, называет «портовым городом». Он старший из четверых детей в семье. Беслан Мазихов работал в колхозе, КIуакIуэ заведовала сельским магазином. Он хорошо помнит день 9 мая 1945 года: «К нам прибежал во двор родственник с криком: война закончилась! Меня тут же послали сообщить эту весть бабушке – она жила неподалеку, а мой дядя, ее сын, был на фронте. Помню, как он позже вернулся домой – весь в орденах и медалях».

Класса до седьмого Борис учился неплохо, но без особой охоты. При этом до сих пор помнит всех своих преподавателей и говорит о них с огромным уважением. В последних классах школы увеличился интерес и к учебе, и к внеклассным занятиям: он участвовал в школьной самодеятельности, танцевал, посещал литературный кружок. «Наверно, все это увлечение литературой началось с Алима Кешокова, он ведь наш, шалушкинский. Когда вышла его первая книга «Путь всадника», мы все ее читали запоем, хотя многого не понимали. Много лет спустя, когда в Шалушке открылся музей Кешокова, я передал туда свой экземпляр книги. Потом потихоньку стал писать сам, сначала это были стихи. О чем? О, они были очень патриотические, все «под Маяковского»!» Класса с 8-го Боря стал посылать свои стихи в Нальчик, в Союз писателей, Адаму Шогенцукову. И вот однажды он получил записку от председателя Союза Адама Шогенцукова: «Он написал: «Если найдешь время, загляни». Такой вот интеллигентный был человек. Я нашел время – ушел с урока и приехал к Адаму Огурлиевичу. Ну, думаю, раз он меня вызвал, у меня стихи ого-го какие!!! Шогенцуков, конечно, от них камня на камне не оставил, но сделал это так деликатно, что я даже не обиделся».
Вскоре стихи мальчика стали публиковать в «Молодежке», выходившей тогда на кабардинском языке. В 1958 году – Борис как раз заканчивал школу – в Чегемской районной газете «Гъуэгу нэху» («Светлый путь») вышел его первый рассказ. Он назывался «Зубная боль» и был «с атеистическим уклоном». И все же сразу после окончания школы Мазихов пошел работать в колхоз: «Меня никто на это не уговаривал, даже не знаю, почему я так сделал. Закончились экзамены, я получил аттестат и просто пошел в колхоз. Однажды, когда были на уборке сена, к нам подъехал на легковой машине какой-то мужчина. Позже узнал, что это был Мусаби Хапитович Ахметов – Герой Соцтруда, тогда он был первым секретарем Чегемского райкома партии. Спросил, кто это – то есть я. Ему ответили. Он сказал – пошлите этого мальчика на учебу. И меня послали на курсы садоводов-виноградарей в Нальчик».

Закончив курсы в сельхозтехникуме, Борис вернулся в село, начал работать в саду, где ему очень нравилось. Через несколько месяцев его вызвали в правление, чтобы сообщить: его хотят поставить учетчиком на ферму. «Я подумал: ни за что. Не хочу. В саду мне было очень хорошо. А тут ферма, скоро зима… Но они меня уговорили – председатель колхоза Гергов и секретарь парткома Апажев. И я оттуда вышел с мыслью, что если я не пойду на эту ферму, эта ферма пропадет, – умели убеждать. Зиму я поработал на ферме, а летом мы все выехали на пастбище в Актопрак. Там я окончательно решил, что пора учиться дальше. Да, на ферме тяжело было, но и весело: там двенадцать человек моего возраста было, ребята-дояры. В общем, я отпросился у заведующего, приехал домой, начал документы собирать. Когда об этом узнал председатель колхоза, мне дали направление от райкома партии. Сдав все экзамены, я пришел к Гергову и сказал, что поступил на историко-филологический факультет. И он ответил, что с самого начала знал, что я выберу такую специальность, не связанную с сельским хозяйством. Поступил я сам, как и все тогда. Тогда не было всех этих «болельщиков». Мама спрашивала: Борис, куда едешь? – Экзамены сдавать. Ой, сумеешь ли? – Ну не смогу, так вернусь».

На факультете Мазихов и несколько его сокурсников выбрали специализацию «журналистика». Практику он проходил тоже журналистскую, а не педагогическую – в газете «Ленин гъуэгу». Студентов «провели» по всем отделам, они стали не чужими людьми в редакции, но после окончания университета места для молодого специалиста не оказалось, не было вакансий. Руководитель отдела литературы, с которым Борис плотно сотрудничал, порекомендовал его в ЛИТО – так назывался тогда отдел цензуры, а руководил им участник войны, Герой Советского Союза Хасан Талибович Иванов, потерявший на фронте одну ногу. В ЛИТО Мазихов проработал три года и вспоминает это время с большим теплом: «Хасан Талибович великолепный был человек. Помню такую историю. Было совещание цензоров Советского Союза в Грозном, и мы поехали втроем: Иванов и мы, сотрудники – я и Эльдар Гуртуев. Иванову дали одноместный номер, нам с Эльдаром – двухместный. Захожу к Хасану Талибовичу вечером – не нужно ли чего? Он сказал, что ничего не нужно. А я смотрю, на стуле висит пиджак его со звездой Героя. И так мне захотелось надеть эту звезду! Я спросил, можно ли? Он разрешил, но сказал: «Смотри, это настоящая звезда, не дубликат». Мы жили в гостинице «Кавказ», ее потом разрушили во время войны. Вышел я оттуда – шея тонкая, сам худющий, в пиджачке, а на нем – звезда Героя Советского Союза! Перешел я через реку Сунжу и обратно пришел в гостиницу, а руку так и продержал согнутую, наготове, чтобы сразу схватить знак, если кто-то на него посягнет. Отдал я звезду Иванову и сказал: очень уж она тяжелая! Он как рассмеется – а смех у него был очень заразительный, громкий...» По мнению Мазихова, ЛИТО не было таким уж страшным органом, как о нем принято думать. По его словам, цензоры не могли руководствоваться своими субъективными вкусами или придумывать какие-то ограничения: «Был такой здоровый талмуд – список сведений, запрещенных к публикации, в основном это была военная тайна. У нас тогда что было – Тырныаузский комбинат, электровакуумный завод, еще какие-то предприятия – нельзя было публиковать объемы их выработки. Все. А необоснованное вмешательство цензора, кстати, считалось большим грехом, чем случайный пропуск таких сведений. Если ты снимал из газеты что-то, не подпадающее под установленные ограничения, то должен был отчитаться об этом в Москву. И если такое вмешательство признавалось необоснованным, самовольного цензора «склоняли» по всему Союзу в закрытом профессиональном журнале, в котором все такие факты детально разбирались». 

В 1967-м освободилось место корреспондента, и Бориса приняли в «Ленин гъуэгу» штатным сотрудником с окладом в целых 67 рублей. 15 лет спустя, поработав корреспондентом, редактором отдела, ответственным секретарем газеты, затем заведующим отделом пропаганды обкома партии, Мазихов был назначен главным редактором «Ленин гъуэгу». В этой должности он проработал до 1997 года. «Первое время было сложно, - говорит Борис Бесланович. – Я же пришел в газету мальчиком, был у старших коллег «на побегушках», а тут стал редактором, что-то им запрещать, отдавать указания». Лучший момент в жизни редактора, считает Мазихов, – это когда в номере вышел хороший материал, есть резонанс, обратная связь с читателем.

Более трех десятилетий Борис Бесланович является председателем Союза журналистов. В советское время СЖ был мощной организацией, членство в которой имело и престиж, и практическую пользу: «К примеру, если человек получал пенсию меньше 120 рублей, Союз доплачивал недостающее до этой суммы. Сейчас мы являемся по сути общественной организацией, живущей на субсидии. Все, что мы делаем, делаем на общественных началах. Взять ту же школу журналистики «Акулы пера», в которой отучились уже два потока. Но постоянно звонят – школьники, студенты и уже работающие люди – спрашивают, когда будет следующий набор. Союз нужен. И ему, как и другим профессиональным творческим сообществам, нужна помощь. Значительная часть нашей работы заключается в помощи другим – нашим старикам, ветеранам журналистики. К счастью, в силу местных обычаев, у нас нет брошенных стариков, бездомных, голодных. Но многим нужно бывает помочь – средствами на лечение, реабилитацию, решение каких-то острых проблем. Каждый год я стараюсь организовать такую поддержку трем-четырем наиболее нуждающимся ветеранам. И все же больше всего старики нуждаются во внимании. Бывает, звонишь человеку на день рождения, а он плачет. Плачет! Говорит: «Я думал, что обо мне никто не помнит»... Это очень печально, но объяснимо: в коллективах, в которых они работали, трудятся уже совсем другие люди, не знакомые с ними».

У Бориса Беслановича три сына, супруга Тамара Таловна, к сожалению, уже ушла из жизни. Он говорит: «Я могу считать свою жизнь сложившейся, удавшейся. Не обделен дружбой, мне повезло на хороших людей. 

Если судить по отзывам читателей и критиков, чего-то добился и в журналистике, и в литературе. Но человеку одному трудно чего-то добиться. У меня не было влиятельной родни, но был неоценимый прочный тыл – моя семья. Сейчас, когда супруги моей уже нет с нами, я чувствую опору и поддержку наших сыновей». 

Писатель Мазихов предпочитает малые литературные формы, и в них он признанный мастер. 

Борис Бесланович считает, что секрет успеха любого произведения – в сопереживании автора: «Если писатель не имеет эмоционального опыта, не испытывает никаких чувств к тому, о чем пишет… С холодной душой ничего не создашь, как бы ты ни владел языком. Должны быть чувства».

Мазихов мечтает написать роман или большую повесть о событиях начала 90-х годов в Кабардино-Балкарии, но признается, что это сложно сделать – слишком мало времени прошло, чтобы осмыслить их, взглянуть отстраненно и изложить в художественной форме. Он был в эпицентре этих событий – и как редактор республиканской газеты, и как депутат Верховного Совета. «Стенограммы заседаний ВС того времени читаешь сейчас, как настоящий детектив», - признается он.

В юбилейном для Мазихова году в свет вышел сборник избранных произведений; готова к печати книга публицистики разных лет; на руках у автора сигнальный экземпляр повести Л. Н. Толстого «Хаджи-Мурат» в его переводе на кабардинский. Он говорит, что очень хотел бы перевести на кабардинский повесть Эрнеста Хемингуэя «Старик и море». 

Осуществления всех планов, Борис Бесланович, долгих добрых лет!

Ваша «Советская молодежь".
09.09.2015 г.

http://www.smkbr.net/105310771076107710831103/30